Держи сердце в Царствии Небесном и не гордись

О Богородичном Покрове как осуществлении молитвы Христовой о единстве всех верных Его учеников – наша беседа с митрополитом Месогейским и Лавреотикийским Николаем (Хаджиниколау).

 

Владыко Николай, почему вас когда-то так потрясло Распятие Христово?

Потому что тогда я, еще будучи американским студентом и совершенно мирским человеком, увидел мертвое Тело, распятое на Кресте, которое называли Царем. И не просто царем, а Царем Славы. Мы всегда предполагаем, что слава и царство – это сидеть на троне и распоряжаться кучей денег, и при этом все восхищаются тобой. А теперь представьте себе Бога – Распятаго и попранного. Где здесь слава? Разве это могло не потрясти? С согрешивших нас снято справедливое проклятие через осуждение Безгрешного несправедливым судом.

Одно дело, когда мирской человек умирает и совоскресает перед Распятием со Христом, а другое – когда церковный за позолотой перестает различать Христа Распятаго. Как уберечься от этого соблазна века сего?

Обмирщение – главный соблазн для современных христиан. Поэтому слава Русской Православной Церкви заключается сегодня прежде всего в славе новомучеников и исповедников российских. Полгода назад я был в Киеве, спускался в подземелье Киево-Печерской лавры. И когда я там находился, внизу – в этих старых пещерах, а наверху была шумная Лавра с золотыми куполами, современным оснащением, богато украшенная, меня вдруг пронзило ощущение, что слава сосредоточена вся здесь, под землей! И если говорить откровенно, я именно в такую славу верю! И пусть мне кто-то попробует сказать, что это неправильно!

Известны слова, открытые русскому святому афониту прп. Силуану Афонскому: «держи ум свой во аде и не отчаивайся». Но можно сказать и так: «держи сердце свое в Царствии Небесном и не гордись».

Русская Церковь переживает сегодня время славы, но главное тут не попасть в капкан самолюбования и самоуспокоения.

Когда Богу угодно наше дерзновение?

Вы хотите знать, можно ли нарушать послушание? Сейчас я придумаю пример, когда человек идет вразрез с традицией, но поступает лучше, чем если бы он всячески покорствовал установлению. Возьмем, например, апостола Павла, который добровольно сделался «позорищем для мира, для Ангелов и человеков» (1 Кор. 4:9), лишь бы другие спаслись. Понимаете? Или другой пример: когда Господь творил чудеса, поднимался с апостолами в гору, Он им наказывал: «Смотрите никому ни о чем не говорите!» А они все равно разглашали. Потому что действовали по любви и от преисполняющей душу радости, и Господь их не наказал, наоборот – обнял и благословил.

Сегодня на повестке дня как раз экстравертность Церкви: миряне миссионерствуют, монахи паломников принимают. Можно ли говорить с миром на его языке и при этом избежать обмирщения? И каков сегодня тот язык, на котором с миром можно было бы вести диалог?

Я вообще-то не должен отвечать на этот вопрос: передо мной лежит три мобильника. Этот греческий, этот русский, в этом органайзер со всем перечнем встреч и дел – (владыка демонстрирует мобильные устройства). Это все не является аскетической необходимостью. Но без этого сегодня никак. Обмирщение скорее подстерегает в соблазне облечения Церкви в политическую власть. Церковь от государства должна держаться на расстоянии вытянутой руки, иначе есть опасность Церкви секуляризироваться. А к динамике технического прогресса мы должны относиться внимательно, почему нет?

Мое научное прошлое позволяет мне и сейчас активно следить за развитием науки. Я всегда знаю, где сейчас находится передовая физика и технология – и я соединяю научное знание и личный опыт с духовным поиском и Благодатью Господа, которую Он мне дает, чтобы действовать в этом мире. В Священном Писании сказано, что Господь дал людям науку, чтобы они прославляли Творца, изучая Его творение. Навыки честного научного исследования помогают видеть Бога как бы сквозь тварь и зримый космос. Но этого недостаточно, так как прославить Творца может только духовный человек, имеющий подлинный опыт жизни во Христе, а для этого необходимо чрезвычайно большое смирение.

Когда мы в Греции обратились к сфере биоэтики, перед нами встали очень серьезные проблемы трансплантации человеческих органов, клинической смерти, репродукции, эвтаназии. Сейчас мы занимаемся такими вопросами как слабоумие – то есть болезни, приводящие к спаду духовной активности, например, болезнь Альцгеймера, а кроме того –генная терапия с помощью ДНК, вопросы клонирования. Достижения современной науки открывают новые горизонты осмысления жизни так, что истины Священного писания становятся разительней и очевидней. Поэтому мы стараемся современным языком формулировать систему православной антропологии, объясняя в частности ученым и медикам такие ее аксиомы как святость человеческого тела.

Свт. Василий Великий с позиций науки своего времени писал о Шести днях творения, свт. Григорий Нисский – о сотворении человека, а представляете, как о раскрытии Божиего замысла мог бы написать сегодня богослов, опираясь на достижения современной науки? Это были бы совершенно потрясающие вещи! Сейчас языком науки можно говорить о Боге! Это бессмысленное расхожее утверждение, что наука отрицает Бога. Современная наука доказывает Его существование. В 4 веке отцы-каппадокийцы использовали современный им греческий, чтобы на этом на тот момент самом доступном языке открывать истины духовной жизни всем народам. И мы сегодня должны использовать язык современной науки, чтобы рассказать человеку XXI века о Боге.

Как можно рассказать о Боге человеку, который додумался до того, чтобы клонироваться? Такой человек, наверно, уже сам занял вакантное, на его взгляд, место Творца?

Во-первых, я сразу хочу выразить сомнение на счет того, что человека можно клонировать. Даже не все млекопитающиеся поддаются клонированию. А человек гораздо более сложное существо. И что в нем клонировать? Веру клонировать невозможно. А что такое есть человек без высших проявлений личности?

Сейчас наука достигла таких вершин, что множество болезней излечивается, мы нашли лекарства от большинства физических недугов, с помощью новейшей лазерной техники умеем оперировать то, что было не операбельно. Однако параллельно мы наблюдаем неконтролируемый всплеск психических заболеваний по всему миру. А психика – это фундамент духовной жизни человека. Пытаясь создать человека с идеальным и более того максимально нестареющим телом, мы разрушаем его психику, фундирующую дух.

Поскольку я физик, я бы привел физический пример. Науке известен принцип неопределенности Вернера Гейзенберга. Если попробовать объяснить его просто и доходчиво: если мы можем с легкостью зафиксироваить скорость передвижения предмета, у нас будут проблемы с правильным определением его места в пространстве. Этот принцип применим и в отношении клонирования: если нам удастся клонировать человека с максимальной биологической точностью – это значит только то, что множество ошибок будет допущено в реконструировании его психики, и это при том, что последнее в принципе невозможно. То есть все это обреченная попытка построить здание не на камне – «камень же бе Христос» (1 Кор. 10:4), а на песке.

Современные подростки, молодежь хотят верить только в себя. Когда им рассказываешь об американском студенте, который оказавшись перед Распятием, отказался от Америки ради Царствия Небесного, – стал  монахом, – они не понимают: как это так?

Какая Америка?! Весь мир можно променять на Царствие Небесное! Наша цель – не в коем случае не убеждать людей. Говорить можно все, что угодно, но у каждого свой путь. Один может прийти к Богу в результате определенных событий, какого-то несчастья. Другой – после глубоких размышлений. У каждого своя дверь. И у каждого свое время. Кто-то войдет молодым, кто-то в последний момент своей жизни Бог даст проскочит.

Кому-то наука мешает, кому-то помогает. Поэтому язык науки все-таки не является универсальным. Универсален только язык сердец.

Когда я увидел мертвое Тело на Кресте, названное Царем Славы, я понял, что это либо безумие, чья-то ошибка, либо я столкнулся с иной подлинно великой логикой. И в соприкосновении с ней вдруг рассыпались в моем сознании все мирские идолы восприятия Америки и вообще всего материального мира.

Но вы не рассказывайте обо мне, когда общаетесь с детьми, говорите – о Христе.

Хотя должен вас предупредить, самые великие проповеди в мире заканчивались плохо. Когда апостол Павел примчался в Афины, чтобы благовествовать Воскресение Христово, афиняне насмехались и сказали ему, вяло расходясь: «об этом послушаем тебя в другое время» (Деян. 17:32). И ушли, не поверив. Когда апостолы после Пятидесятницы получили дар языков, на них смотрели с подозрением и в итоге констатировали: да они пьяны! (Деян. 2:13) И, конечно же, самая великая проповедь Самого Христа, рассказавшего о Причащении Его Тела и Крови, с человеческой точки зрения закончилась фиаско. «Какие странные слова! кто может это слушать?» (Ин. 6:60), – упрекнули Его даже некоторые из учеников и разошлись. Что сделал Господь? Испугался, что разбегутся все? Ничуть. Он обернулся к оставшимся и спросил: «не хотите ли и вы отойти?» (Ин. 6:67). Он вовсе не испугался того, что уйдут все. Тогда апостол Петр исповедал: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго» (Ин. 6:68-69). Как видите, начало утверждения Церкви связано вовсе не с убеждением, все начиналось с исповедания. И это актуально до сих пор.

Точно также с самого начала не были услышаны самые великие молитвы. Например, молитва апостола Павла: «дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 11:7-9). И молитва Самого Иисуса в Гефсиманском саду не была услышана (Мк. 14:37). А мы современные христиане полагаем, что мы что-то просим у Бога, и Он исполняет наши прихоти?

До Гефсимании была Тайная вечеря, где все мы, христиане последующих веков, впервые Причащались Тела и Крови Христовой. И Господь тогда молился ко Отцу: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17:21)…

А вот эта молитва Иисуса была услышана! И страшно, если мы не будем ее осуществлять в действительности. Потому что Покров Пресвятой Богородицы – есть Покров этой молитвы Христовой над всей Церковью.

Как осуществляется в жизни эта молитва Христова? Имея опыт жизни на Афоне, посоветуйте нашим читателям, как жить, чтобы реально ощутить над собой Покров Владычицы?

Я не могу давать советов ни для России, ни даже для Греции. Единственное, что я могу сказать, Покров Пресвятой Богородицы покрывает не только Россию и не только Афон, но весь мир. Поэтому в праздник Покрова, величая Приснодеву, мы поем: «Покров Свой распростерла над всем миром». Мы действительно в это верим, мы это знаем: Матерь Божия объемлет Своим Покровом весь Божий мир.

И я именно для того и приехал в Россию, чтобы порадоваться нашему единству. Наши народы – братья во Христе, и ничего другое меня не интересует. Я каждый раз уезжаю преисполненный этим чувством. Мы можем говорить на разных языках. И у каждого – собственная история. Мы имеем национальные традиции и у нас есть современные привычки. Но это все не важно. Мы едины. И это наше единство является отражением единства трех Лиц Пресвятой Троицы. Страшно, если мы так жить не будем. Тогда мы достойны ада. А если мы будем жить так, как молился о том накануне Своих Крестных мук Христос, значит страдания Его не тщетны, и мы уже здесь, на земле, приобщимся жизни Рая.

2 марта мы отмечаем явление Державной иконы Божией Матери, после которого Русская Православная Церковь, впрочем, не избежала гонений, а русский народ – бед. Как здесь постичь райское обетование и защиту Пресвятой?

А защита здесь и проявляется в том, что несмотря на 70 лет тяжких гонений, Русская Православная Церковь родила стольких святых и внутри себя в течение всех этих лет содержала такую Благодать, что за последние 20 лет – в такой краткий срок, наступивший после мученичества и исповедания Христа, – все смогли воочию увидеть действие силы Божией и славу Его. Тот расцвет, который после всех этих испытаний, переживает сейчас ваша Церковь беспрецедентен в истории человечества. И этот подъем, благодаря обращению к Богу, заметен во всех сферах жизни российского общества.

«Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55:8). Нам трудно понять действие Промысла Божиего. Вы меня просили дать совет, но я совет дать не могу. Вы 70 лет были в рабстве, но то рабство, в которое сегодня загоняют нас, оно оказалось страшней. В силу инвестиционной активности ЕС Афон сегодня хотят, упаковав сетью гостиниц, продавать туристам.

Но мы всегда знали, что Покров Божией Матери сильнее всех внешних сил, которые нападают на нас. И простирается Ее Заступничество именно над сферой жизни духа, мистическим пристанищем которой был и остается Афон. И мы, святогорцы, должны сейчас сосредоточить все свои силы, чтобы выстоять и победить в этой борьбе. Вы также должны быть на страже тогодрагоценного дара, который в годы гонений вручил вашей Церкви Христос.

Если жить в смирении, аскезе, высоко духовно, то Господь, взирая на нашу верность Ему перед соблазнами мира, даст нам не меньшую Благодать, чем была у тех, кто исповедовал Его перед лицом страданий.

Расскажите, пожалуйста, о греческом женском монашестве сегодня.

В последние годы греческое женское монашество находится под влиянием монашества афонского. В северной Греции на полуострове Халкидике недалеко от Афона существует четыре женских монастыря, которые живут согласно с афонской монашеской традицией. Эти монастыри существенно отличаются от всех других женских обителей Греции.

Во всех этих монастырях в высшей степени развиты молитва, почитание главы монашеской общины и соответственно послушание. Наиболее известен из них общежительный монастырь в Ормилии. Старцем этого монастыря был игумен монастыря Симонопетра архимандрит Эмилиан (Вафидис). Сейчас старец болен: в течение последних 20 лет он уже не общается с внешним миром. Но его деятельность в свое время дала мощный старт развитию женского проафонского монашества в Греции. Так как, по-видимому, он блестяще понимал некоторые особенности устроения женской души.

При том, что сестры ведут чрезвычайно строгий аскетический образ жизни в своей келлии, где много часов посвящают молитве, вне келлии в общении друг с другом и людьми они общительны и открыты. Из 110 сестер этой обители практически ни одна не спит всю ночь полностью. Либо каждая из них читает молитвы в келлии, либо они все вместе молятся в храме. Согласно наставлениям старца Эмилиана, правильное времяпрепровождение ночи для монахини таково: полночи – молитва, оставшаяся половина ночи – изучение Священного Писания, прежде всего Псалтыри и особенно пророческих Книг Ветхого Завета.

Сейчас эта обитель объединяет сестер не только из Греции, но и из арабских стран, из Сербии, стран Западной Европы и, насколько мне известно, из России.

В Ормилии процветает не только рукоделие: ткацкое искусство, вышивка и пр., которыми всегда славились женские монастыри, но также молитва и духовное совершенствование сестер. Но, конечно же, это не значит, что отсутствуют послушания, связанные с обеспечением необходимого материального уровня жизни. Да и рукоделие – это, в конце концов, то, что позволяет существовать всей монашеской общине сестер.

Однако не все современные греческие женские монастыри устроены одинаково. Есть киновиальные монастыри Благовещения Пресвятой Богородицы на острове Патмос и имени святых Феодоров в Метеорах – они имеют большую социальную направленность. У них своя специфическая, но также весьма интересная традиция. Есть и множество других женских монастырей, которые несут социальное служение, в частности создают и содержат приюты, или помогают деятельности епископов.

Это, кстати, крайне важно, чтобы рядом с монастырем находился опытный молитвенный владыка. Он должен быть носителем духовной культуры, на рецепции и осуществлении которой и должен взращиваться весь монастырь.

Но не надо подражать друг другу, надо вдохновляться друг другом.

То есть женское монашество, как это получилось у вас в случае с Афоном, могло бы вдохновляться мужским и, – даже страшно сказать, – наоборот?

Нет, я говорю про монашеский опыт наших стран. Русская монашеская традиция могла бы обогатить своими сокровищами греческую. Что же касается, последнего вопроса, каждый из нас должен уважать данную каждому из нас Богом природу – женскую или мужскую, но мы в подвиге призваны истончать ее, высвобождать свой дух из-под ее давления. Если женщина в монашестве преодолеет свою чувственность, сентиментальный ущерб, связанный с превратным развитием женского естества, она сможет достичь высоких вершин духа, которые обретаются в безднах смирения.

После 70 лет гонений к современному русскому монашеству относятся настороженно: традиция-то, говорят, утеряна. А можно ли извлечь какую-то пользу из данных обстоятельств, когда Господь точно дает нам возможность начать все заново?

Вообще монашество – это величайшее благословение для Церкви. Но монашество все-таки не самое главное. Гонения – это больший дар. У вас сейчас свобода – и нет гонений. Зато появилась возможность воссоздать традицию русского монашества. Весь тот духовный поиск, которым занимаются русские паломники сегодня, приезжая в частности на Афон, – это и есть, на мой взгляд, одна из составляющих поиска семян, из которых в благодатных условиях русского церковного возрождения может произрасти новая монашеская традиция.

Смирение рождает святость, и именно смирение образует доброе монашество, возникающее как будто из ничего. Только из смирения.

 

Перевод с греческого Ксения Климова

Беседовала Ольга Орлова

 

Добавить комментарий