Сегодня Церковь торжественно совершает память одного из самых ярких светильников среди русских святых, можно сказать, одной из звезд первой величины на небосклоне русской святости. Яркий свет этого светильника простирается далеко за пределы нашего отечества, и его, например, с большой любовью почитают в монашеской республике – на святой Горе Афон и во всей Греции, стране исконного правоверия, на языке которой написаны все книги Нового завета, большинство святоотеческих творений и сформулированы все основные богословские догматы Православия. Греция, наследница культуры древнего эллинского любомудрия, особенно обогатила именно богословскую сторону Православия. И вера наша именуется Греко-православной. Поэтому то, что именно в Греции высоко оценили достоинство прп. Серафима, – еще одно свидетельство подлинности его высокого духовного достижения. Также и Афон, эта вершина монашеской жизни, высоко оценивает подвиг и степень духовного совершенства Преподобного. Ибо если в древности Египет внес основной вклад в сокровищницу монашеского делания, то в новое время именно Афон, эта цитадель исихазма, возрастившая столп этого основного типа подвижничества – свт. Григория Паламу, в отношении монашеской жизни наследует пальму первенства, и его оценка преподобнического достижения прп. Серафима доказывает справедливость его высокого почитания и на его Родине.
Что касается нашего церковного народа, то ему не нужны никакие доказательства – сердце его само тянется к Преподобному. Как к магниту. И горит любовью к нему. Чего стоит одно пасхальное приветствие Преподобного, обращенное ко всякому человеку в любое время года: «Радость моя! Христос воскресе!»
Прп. Серафим стяжал непрестающую пасхальную радость. Ибо будучи еще во плоти, сподобился быть причастным к Царству Небесному. Об этом свидетельствует и исходивший от него фаворский свет, явленный им своему ученику – Мотовилову. Ибо, именно, посияв на Фаворе, Господь предоставил возможность троим Своим лучшим ученикам узреть Царство Небесное, пришедшее в силе. Об этом свидетельствуют Его слова, произнесенные за 6 дней до этого события: Есть некоторые от зде стоящих, которые не вкусят смерти и узрят Царство Божие, пришедшее в силе. Царство Божие, собственно, и есть Царство Небесное, ибо в молитве Господней говорится: «Отче наш, иже еси на небесех, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя яко на небеси и на земли». А Евангелие Христово – это, в первую очередь, благая весть о Царстве Небесном; Своим ученикам Господь говорил, чтобы они оставили все и шли благовестить Царство Небесное.
Прп. Серафим говорит: «Господь ищет сердца, преисполненные любви к Богу и ближнему, и на сем престоле, т.е., на таком сердце Он любит восседать во всей полноте Своей пренебесной славы». Т.е., сердце человеческое т.о. становится Престолом Небесного Царя, и т.о. оправдываются неложные слова Господа Иисуса Христа о Царствии Небесном, которое внутрь нас есть…
Вглядимся же внимательнее в облик прп. Серафима, и созерцание его светлого лика, блистающего фаворским светом, убедит нас в том, что святость преподобного вобрала в себя, можно сказать, кроме преподобничества и другие виды и типы святости. Любовь к Богу и ближнему – этот соуз – совокупность совершенства – соделала его способным одновременно к нескольким видам христианского подвига и совокупила в нем различные дары Святаго Духа.
Святой Серафим причислен к лику преподобных. И это верно прежде всего в том смысле, что преподобие – это, собственно, пре – т.е., высшая степень подобия Богу – в уподоблении Творцу он достиг высшей степени.[1]Но если брать понятие преподобный в его узком значении, именно, применительно к монашеству, то, конечно, иноческий подвиг прп. Серафима был самым подлинным и полноценным. Это – полнейшее отречение от мира и отвержение самого себя – достаточно вспомнить его готовность, говоря его словами, «лучше умереть, чем согрешить» – когда он отказался от употребления топора при нападении злоумышленников. Традиционные преподобнические, монашеские, подвиги – пост, молитва, умное делание – также отличали подвижничество прп. Серафима, причем он отличался здесь особым ревностным дерзновением; что стоит хотя бы его 1000-суточное стояние на камне с молитвой мытаря. Затвор, безмолвие и многолетний период отказа от общения с людьми – также характерные черты его иноческой жизни.
Но, с другой стороны, преподобнический подвиг называется еще бескровным мученичеством. Однако мы видим, что он был причастен и к пролитию собственной крови за Христа, т.е., ради исполнения Его заповеди. И к нему в прямом смысле применимы слова: «дай кровь и прими Дух». Т.е., он именно до крови подвизался. Обладая большой физической силой и имея в руках топор, он вполне мог постоять за себя. Однако предпочел быть замученным до смерти, но не стать убийцей, ради Божией заповеди. – «Лучше умереть, чем согрешить». «Будь верен до смерти, и дам ти венец живота». И т.о., в его лице мы имеем еще настоящего, подлинного страстотерпца, а не только преподобного, т.е., – бескровного мученика…
Причем, страстотерпца, характерного именно для нашего отечественного Православия. – Вспомним, что первыми канонизированными святыми из числа наших соотечественников были Борис и Глеб. Благоверный князь Борис вполне владел боевым искусством, имел дружину и мог бы успешно обороняться. Но он тоже предпочел быть убитым, но не убивать самому. И прп. Серафим, т.о., причастен к этому исконному, можно сказать, национальному типу святости. Как говорится в одной песне, «он умен, но не спесив, он силен, но не драчлив»…
Далеко нельзя, конечно, сказать, что все наши соотечественники таковы, но наши святые после долгого периода безбожия, вновь получили у нас возможность быть благодатными воспитателями народного духа, как примеры для подражания.
Итак, повторяем, кроме преподобнического, бескровного, подвига этот столь близкий народному сердцу святой, как мы видим, причастен и к подвигу мучеников и страстотерпцев.
Продолжая созерцать светлый лик Преподобного, мы убедимся также, что ему был присущ еще один тип святости – он был настоящим пророком.
Его прозорливость позволяла ему прозревать будущее как в судьбах отдельных людей, так и целых народов. Он предвидел, например, что одна из его посетительниц будет игуменьей женского монастыря, а настоятель небольшой обители будет перемещен на ту же должность в большую лавру. Прозревал греховное прошлое, обличал одержимость страстями и приводил к умилению и покаянию приходивших к нему рабов Божиих.
Как уже было сказано, пророческий дар его не ограничивался судьбами отдельных людей; он предсказывал также исторические события и судьбы отечества. Так, он предсказал Крымскую войну, говоря, что 3 державы изнурят Россию, но она не будет вконец побеждена за Православие. Предсказал те страшные бедствия, которые обрушились на нашу страну 100 лет спустя, предрекая, что мятежи Разина и Пугачева померкнут по сравнению с ужасными и, т.с., широкомасштабными зверствами и бесчинствами богоборцев, которые прольют реки крови, что и произошло потом по его слову. Предсказал и наступившее вслед за этим возвращение и возрастание Православия.
Итак, можно сказать, что и пророческому чину святых он был причастен.
Был он также великим молитвенником и чудотворцем, безмездным врачом, причастным чину бессребренников; недаром злодеи не нашли у него денег. В качестве примера чудесного исцеления по его молитве можно привести случай с расслабленным, именно, – Мотовиловым, которого принесли к Преподобному на постели, и, по слову о. Серафима, он впервые за долгие годы паралича внезапно встал на ноги и пошел. И Мотовилов навсегда остался его благодарным учеником и преданным помощником.
Уподобился он и апостолам, главная задача которых, по слову самого их Божественного Учителя состояла в благовестии Царства Небесного. Тот же Мотовилов описал фаворское чудо, явленное ему Преподобным, и записал сопровождавшую его беседу. Тем самым Преподобный, через посредство своего ученика, оставил миру чрезвычайно ценное, можно сказать, уникальное «апостольское послание», описывающее, в возможной полноте, блаженное состояние Царства Небесного, «пришедшего в силе»…
Достичь такого фаворского состояния может лишь тот, кто совершенным образом соединился в любви с Богом в непрестанной молитве и богомыслии. Долго можно вспоминать и рассказывать, как Преподобный непрестанно размышлял о жизни нашего Господа. Некоторые места возле его уединенной кельи он называл именами тех мест в Святой Земле, которые особенно ознаменовались известными моментами в жизни Спасителя. И на этих именно местах он любил читать соответствующие фрагменты из Св. Писания. Он так владел Св. Писанием, что его душа, ум и сердце, все его существо как бы купалось, плавало в нем. Это видно из записанной Мотовиловым усладительной беседы, в которой Преподобный, демонстрируя наглядно свойства Царства Небесного, выстраивает свою речь именно словами Писания. Он весь был в Боге, и Бог был в нем; любовь, свет, радость, мир, благоухание…
В этой беседе он говорил, что для наиболее успешного исполнения заповеди любви к Богу и стяжания благодати Святаго Духа необходимо каждое доброе дело делать исключительно ради Христа. Не по каким-либо другим мотивам.
Чтобы всегда око души было сосредоточено на Божестве, и внимание его и душевные силы не рассеивались, не отвлекались ни на что, кроме Бога.[2] И тогда, если только Господь будет в центре нашего внимания при любом добром деле, мы сможем стяжевать благодать Св. Духа – т.е, достигать главной цели христианской жизни, Царства Небесного. Это, собственно, исполнение слов Псалмопевца – при любой работе взоры рабов обращены на руки их господ, из которых они привыкли получать пищу – «Се яко очи раб в руку господий своих, яко очи рабыни в руку госпожи своея, тако очи наши ко Господу Богу нашему, дондеже ущедрит ны» – т.е., Своей благодатию.
В достижении Божественной любви прп. Серафим, подражая Божественному Учителю, взошел, можно сказать, на самую вершину, стяжав любовь к врагам. Не желая, чтобы избившие его, можно сказать, до смерти, были наказаны по суду, он даже угрожал в противном случае своим уходом из монастыря.
Любовь к врагам, по старцу Силуану, – это критерий истины – т.е., критерий того, что в ее обладателе живет и действует именно Святой Дух., которым только мы и способны познать Божественную природу Спасителя, как Сына Божия. Ибо, если в нашем сердце враждебность, – к кому бы то ни было – то это знак того, что в нас живет и действует противоположный дух – лукавства, злобы и неприязни…
Т.о., прп Серафим стяжал в одном лице добродетели и дары, свойственные нескольким чинам святых, ибо стяжал любовь, соуз совершенства, т.к. подражал Самому Спасителю, Его возлюбил нераздельно, достиг совершенного с Ним единения в любви и, как следствие, – подлинного преподобия – высшей степени подобия Богу. Т.е., подобия не только различного типа святым, но Самому начальнику святости – Господу Иисусу, пришедшему во плоти. Или, говоря словами Ап. Павла, в нем, подлинно, «изобразился Христос».
Ведь и Спасителю была свойственна именно эта целостность, этот синтез всех типов святости, всех добродетелей и даров Св. Духа. – Он был и Пророком, «сильным в деле и слове». И Он возвещал благую весть о Царство Небесном, ибо для этого, в частности, был послан Отцом. Т.е., именно, был Его Посланником, сиречь, по-гречески – Апостолом Бога-Отца. И Сам, по примеру Отца посылал в те селения, «куда Сам не мог прийти», на ту же проповедь о том же Царстве Небесном уже Своих посланников-апостолов. «Как Меня послал Отец, так и Я посылаю вас». Т.е., мы видим, что кроме пророческого служения, Господь был и Апостолом Своего Отца. И Божественным Учителем. И, так далее, и все остальные типы святости были свойственны Нашему Божественному Учителю. Т.е., именно, – мученичество; Крест. Далее, – преподобие, высшая степень подобия Отцу – «Я и Отец – одно», и «видевший Меня видел Отца». И его отличали характерные именно для преподобнического чина сугубые пост и молитва. Далее, – праведность, чрезвычайные дары чудотворения, исцеления, – безмездное целительство; воскрешение мертвых. И Ему, Царю Небесному, Царю Царей и Господу господей, возглавляющему, если можно так выразиться, и лик святых благоверных правителей, одновременно был присущ подвиг бесприютного странника, не имевшего, где «главу подклонити»… Он был и юродивый ради Бога-Отца. Его даже родственники хотели увести домой, потому что прошел слух, что «Он не в себе». «Неужели Он хочет дать нам есть свою плоть? Какие странные слова! Кто может это слушать?»… «Мои слова не вмещаются в вас. И вы хотите Меня убить…» Что и произошло… И, как Первосвященник, прошедший небеса, и как Подвигоположник в том числе и преподобничества, Он также – Подвигоположник и Родоначальник и таких типов святости, как священно-мученичество и преподобно-мученичество. Как и всех остальных видов святости. Т.е., повторяем, в лице Господа Иисуса мы имеем, т.с., синтез всех типов святости и даров благодати Святаго Духа.
И подобный же синтез мы видим у некоторых святых. И среди таковых, в которых наиболее полно «изобразился Христос», сияет своим преподобием, как одна из звезд первой величины («звезда от звезды разнится в славе»), прп. Серафим. – «Дела, которые Я творю, и той сотворит…»
Любовь к Спасителю, естественно, была сопряжена с любовью к Его Пречистой Матери, Которая, как уже было сказано, изрекла Своими пречистыми устами – «сей нашего рода». Т.е., уподобление Ее Сыну, полноценное причастие Его Плоти и Крови, соделало Преподобного причастником Его природы, как Сына Богоматери. Усыновившей подлинных христиан при Кресте Сына Своего. Ее чистота и ничем не замутненное целомудрие соделались и свойствами Преподобного, и он, после стояния на камне в течение 1000 суток с непрестанной молитвой мытаря, достигнув бесстрастия, сделался способен уже без ущерба для своей души руководствовать женским, именно, дивеевским монашеством.
Значение женского монашества особенно возрастает именно в наши, последние, как теперь говорят господа либералы, постхристианские времена, т.е., времена антихристанские, антихристовы, когда поощряется и широко распространяется, говоря словами Достоевского, идеал содомский. Сегодня всячески доказывают и аргументируют, что этот гнусный идеал не только имеет право на почетное существование в свободном мире. Более того, провозглашается принцип свободы выбора пола, которая обеспечивается достижениями современной хирургии. А парламент объединенной Европы постановил применять санкции против стран, в которых будет иметь место дискриминация «сексуальных меньшинств», препятствующая и ущемляющая их образ жизни.[3] Необходимо противопоставить идеалу содомскому идеал Мадонны (также – выражение Ф.М.Достоевского) – т.е., Богородицы – идеал целомудрия и материнства. От последнего теперь тоже принято отказываться, оставляя себе только плотское соитие, за которым не должно следовать деторождение. А это удобнее всего достигается именно при однополых союзах…
И в этом утверждении идеала Мадонны – целомудрия – женское монашество и призвано к особой роли. «Приведутся Царю девы в след Ея, искренния Ея приведутся Тебе»… А в заботе о женском монашестве – особая заслуга прп. Серафима (Дивеево). Как и, позже, – прп. Амвросия Оптинского (Шамордино), о. Иоанна Кронштадтского (Пюхтицы, Карповка, Ваулово). И в наши дни – афонского старца Паисия (Суроти).
Будем же молиться Преподобному – да поможет он нам преодолеть все трудности, тернии и соблазны, воздвизаемые в наши трудные времена на пути к Царству Небесному, которое он так ярко явил своему ученику, а через него, как, можно сказать, через своего апостола – всему миру.
+ + +
В нашем храме в честь прп. Серафима на Новом донском кладбище, который в богоборческие времена был превращен в крематорий, продолжают присутствовать урны с прахом революционеров, которые зачастую были иноверцами и, во всяком случае, – антихристианами и богоборцами. В православном храме таких захоронений быть не должно, и это обстоятельство вызывает у нас протест и желание, чтобы поскорее эти урны из храма были вынесены и не препятствовали дальнейшим работам по его восстановлению. Но решение этого вопроса затягивается…
Святитель Тихон во времена безбожной власти и братоубийственной бойни говорил о необходимости прежде всего не поддаваться всеобщему ожесточению, отказаться от мщения и соблюсти заповедь о любви к врагам. Он молился о всем народе Божием, лишенном церковных таинств, и прежде всего, причастия, – о младенцах, лишенных крещения, о старцах, не чающих христианского напутствия и погребения, о юношах и девах, лишенных таинства брака и т.о. совращаемых на развратную жизнь… И в конце этой молитвы он просит у Господа, чтобы Он и гонителей, которые всему этому виной, аще возможно, обратил к Себе, чтобы они остаток дней своих провели в истинном покаянии…
И это иногда действительно происходило. А иногда происходит обращение не самих гонителей, а их потомков. И то, что в этом храме еще какое-то время будут находиться эти урны, за которыми ухаживают потомки, то в этом, может быть, есть Промысел Божий. Может быть, Господь еще ожидает обращения к Себе этих потомков, которые приходят сюда посетить прах своих революционных предков, может быть, Господь ожидает, что присутствующая здесь благодать Св. Духа, по молитвам прп. Серафима, коснется сердец этих людей. И они из потомков савлов сделаются павлами…
Иеросхимонах Валентин (Гуревич)
[1] Ср.: прекрасный – высшая степень красоты; Пречистая – высшая степень чистоты. И т.п.
[2] Свт. Феофан Затворник: «Какой предмет наиболее достоин непрерывного внимания и смотрения умного, как Господь! Извольте воздавать Ему сие должное предпочтение».
[3] Ср.: «Грешник непрестанно в заботах о многознании, многообладании, многонаслаждении, услаждается, овладевает, пытает. Это — круговращение, в коем кружится он весь свой век. Пытливость манит, сердце чает вкусить сласти и увлекает волю.
В круговращении этом и пребывал бы грешник, если бы его оставить одного: такова уж природа наша, когда состоит в рабстве греху. Но это круговращение в тысячу раз увеличивается и усложняется оттого, что грешник не один. Есть целый мир лиц, кои то и делают, что пытают, услаждаются, стяжавают, кои все, в сих видах, приемы привели в порядок, подчинили законам, поставили в необходимость всем, принадлежащим к их области, кои при взаимном союзе, приходя неизбежно в соприкосновение, трут друг друга, и в своем трении только возвышают в десятые, сотые и тысячные степени пытливость, любо-имание и самоуслаждение, в их распалении поставляя все счастие, блаженство и жизнь.
У сатаны одна забота, чтобы то, чем человек весь занят, где его сознание, внимание, сердце, – было не Бог единственно и исключительно, а что-нибудь вне Его, чтробы прилепившись к сему умом, волею и сердцем, он имел то вместо Бога, и о том только заботился, о том разведывал, тем услаждался и обладал». – Феофан Затворник, «Путь ко спасению» (краткий очерк аскетики). – М., 1908.