Сегодня в день памяти Святейшего Патриарха Алексия II о нем вспоминает матушка Георгия (Щукина)
на кладбище в Горненском
Патриарх Алексий с самого детства вместе с родителями не раз приезжал помолиться в Пюхтицкий и Псково-Печерский монастыри, которые в то время выполняли особую духовную миссию объединяющих центров русской эмиграции. Я помню Святейшего с тех пор, когда он был студентом семинарии. По средам я ходила туда на Акафист перед чудотворной иконой Знамения Божией Матери. Алеша Ридигер всегда стоял на правом клиросе — высокий, стройный, худенький — и читал. И учился немножко петь, хотя у него еще тогда слуха не было…
Когда я уже поступила в Пюхтицу, он приезжал к нам, бывало, на несколько дней с родителями — священник Михаил и матушка Елена, они были очень духовными людьми. В 1949 году Алеша Ридигер окончил семинарию. И первый приход дали ему в Йыхве, это 22 километра от Пюхтиц. Станция — как раз посередине пути между Ленинградом и Таллинном. В Йыхве был храм в честь Богоявления Господня. В то время у нас мельницы в Пюхтице не было. Зерно соберем, надо ехать в Йыхве на мельницу, чтобы урожай смолоть. Положим мешки на две-три телеги и ночью выезжали, до станции уже под утро добирались. Займем на мельнице очередь, а пока ждем — идем в храме помолиться, где служит Алеша Ридигер, отец Алексей. К нему с окрестных хуторов и сел приходили…
Всем он так нравился, спешили к нему люди.
Служил он и на русском, и на эстонском. Потом он стал окормлять Никольский приход в Яамах и проездом туда обязательно заезжал в Пюхтицу. Затем перевели его в Тарту, потом патриарх Алексий I вызвал для беседы, хотел узнать, что это за священник такой Алексий Ридигер. И после встречи патриарх сразу назначил его в патриархию в Москву. Но Пюхтицы он никогда не забывал, был нам как отец родной и наши отношения всегда оставались очень задушевными и близкими.
Со Святейшим Алексием II и матушкой Филаретой
Во время его архиерейства, ни гостиницы, ни архиерейского дома еще не было. Только Успенский собор, а вокруг него домики, где сестры жили. На первом этаже 4 кельи, лесенка на второй этаж, там еще две кельи. И чердачки. Моя келья на первом этаже была, в игуменском. Владыка Алексий тогда останавливался в моей келье, а я переходила наверх. Такой он всегда был смиренный. Когда его стараниями к нам стали приезжать зарубежные группы, владыка Алексий старался их сопровождать. Матушка Варвара скажет: «Мать Георгия, побудь рядом с владыкой». Я хором управляла, а он из алтаря выйдет, позовет меня, на часы посмотрит: «Мать Георгия, пожалуйста, в темпе. В темпе». Потому что группе надо было обязательно увидеть образцовое наше хозяйство и скотный двор, потом сходить на источник, съездить за грибами или на Чудское озеро за снетками. Возьму я хлебушка, на скотный придем, обойдем всех — лошадок, коров, курочек и везде владыка кормил животинку, очень любил братий наших меньших, и они его любили.
Святейшенький — как называет его матушка Георгия — Алексий II
Однажды мы обедали с владыкой Алексием. Позвонила со скотного старшая монахиня мать Иосафа, просит: «Мать Георгия, благословитесь у матушки, чтобы лошадкам сено привезти». А у нас, наконец, один рабочий появился. Передаю просьбу мать Иосафы игумении Варваре. Владыка слушал-слушал наши переговоры, потом и говорит: «Матушки, до чего мы дожили? Лошадкам привезти сено. Когда это было? Лошадки возили всегда. А теперь — лошадкам на машине сено привезти!» А теперь уже и лошадок повывели, переложили весь труд на машины…
Владыка часто сам садился за руль своего ЗИМа и ехал к нам из Таллинна. Если вечером ему надо было в Москву, он садился на поезд, машину оставлял у нас, в Пюхтице. И вот с его помощью игумения Варвара начала возводить в Пюхтице монастырскую ограду, строить котельную, проводить отопление и в Успенский собор, и в кельи. Много было дел…
Пюхтица
Летом 1988 года мы с матушкой Варварой были в Москве на торжествах по случаю празднования 1000-летия Крещения Руси. Владыка Алексий пригласил нас на деловой обед, на котором спросил, хотим ли мы иметь Пюхтицкое подворье? Где, как — удивились мы? В Таллинне Пюхтицкое подворье в хрущевские времена взорвали. Если бы его хиротония во епископа состоялась хотя бы на полгода раньше, думаю, он сумел бы отстоять таллиннское подворье — такое было красивое здание, как все жалели… В Ленинграде тоже было Пюхтицкое подворье — в Гавани. Но там тогда располагался универмаг. Кто же отдаст универмаг? И вдруг владыка Алексий достает ключи, кладет на стол и говорит: «Матушки, вот Пюхтицкое подворье. На Карповке, монастырь отца Иоанна Кронштадтского». Мы еще больше удивились. В те времена об отце Иоанне страшно было и говорить. Боялись мимо монастыря ходить, тайком кто-то перекрестится у наружного окошка, где крест выдолблен, — и то был подвиг. А тут огромное здание монастыря в подворье отдают! «Матушки, постарайтесь, 1 ноября память преподобного Иоанна Рыльского, пожалуйста, восстановите его храм. Матушки, постарайтесь». Батюшка Иоанн Кронштадтский был назван в честь преподобного Иоанна Рыльского. Все на Синоде уже было решено, и государство на передачу согласилось — стараниями будущего Святейшего, такая сила была у него.
На Карповке у места захоронения святого праведного Иоанна Кронштадтского
Господи, помилуй! Вечером в Москве давали праздничный концерт. «Владыка, простите, — сказали мы. — Ни на какой концерт не поедем, благословите нам сегодня же и уехать». — «Матушки, смотрите сами. Только я вас очень прошу, постарайтесь к 1 ноября». Мы позвонили в Пюхтицу, чтобы они как-то решили, с кем и как начинать дело, и тем же вечером выехали в Питер. Утром приехали — и сразу на Карповку. Не знали, с какой стороны подойти, в какие двери. Нашли ту, к которой подошел ключ, и вошли.
Надо было видеть, что там творилось. Там жили бомжи. Грязища, вонь, туалеты переливаются, голуби с одного окна на другое летают, бутылки и окурки кругом. Храм долго не могли найти, а когда нашли — просто оцепенели. На месте храма Божиего страшный вонючий сарай. Позвонили в семинарию отцу Владимиру Сорокину, тогдашнему ректору. «Батюшка, помогите», — чуть не плачу в трубку. — «Мать, откуда, что, чего?» — «С Пюхтицкого подворья». — «Какого подворья?» — «От отца Иоанна Кронштадтского». — «Как, от отца?..»
Тогда многие даже не верили мне, что Иоанновский монастырь передали в Пюхтицкое подворье, таким нереальным казалось событие. Говорили об этом и с восторгом, и ужасом. Отец Владимир на своей машине на следующее же утро прислал 10 семинаристов с пилами и топорами. Внутри все было перегорожено досками. Семинаристы стали разбирать эти перегородки — одна, другая, десятая… Мусор на машинах вывозили. Потом за пол взялись. Поначалу было непонятно, что за доски лежат — пол или не пол, что с досками делать: покрасить или помыть? Когда одну доску оторвали, другую, оказалось, что под ними грунт насыпан. Хорошо, что я сама питерская, и родственники мои все там. Стала всем звонить: «Берите ведра, лопаты, тряпки, приходите помогать». Доски ребята все отбили, стали землю выносить — некоторые бабульки даже в своих фартуках таскали, тонны убрали. Пол на полметра опустился. Чудо, что благодаря этой насыпи сохранилась красивая старинная мозаика первоначального пола, не надо было никакими коврами покрывать. Отец Никон написал иконы. Приехал отец Владимир, наш пюхтицкий дьякон и столяр, и сколотил из досок иконостас. Знакомая директор цветочного магазина столько гирлянд привезла, украсили храм. Храм Иоанна Рыльского восстановили за две недели, и в ноябре состоялось освящение храма — такое торжество было! Люди глазам не верили, что все оказалось возможным с Божией помощью по молитвам святого батюшки. Через несколько дней после освящения приехал владыка Алексий, ему все понравилось все, очень был доволен.
Потом начали восстанавливать усыпальницу, где дорогой батюшка лежит. Святейший всегда очень интересовался ходом работ, почти каждый день звонил. И вот я ему позвонила, чтобы сказать, что обрели место захоронения дорогого батюшки. Он через несколько дней приехал в Санкт-Петербурге, спустился в усыпальницу и очень удивился, что могила не там, где с улицы крестик… На этом месте теперь и стоит новая рака, которую после революции снесли, а святое место бетоном покрыли, чтобы и память выветрить о праведном Кронштадском батюшке. Очень помогла нам одна группа финская. Когда эти туристы в усыпальницу спустились и узнали, что ее восстанавливаем, они деньги дали. Все, наконец, отремонтировали, подсветку сделали. В скором времени состоялось прославление дорогого батюшки. Очень торжественно было. На другой стороне речки Карповки, которая перед монастырем протекает, тысячи и тысячи людей собрались, одних только архиереев было двадцать. И уже не боялись советской власти, Перестройка началась.
воссозданные покои святаго праведного Иоанна Кронштадтского
Наконец добрались до покоев дорогого батюшки, где он жил. Как-то не стерлось из памяти народной то, что было связано с его жизнью в монастыре, все точно знали, где эти покои находились… Святейший позвонил на Карповку и попросил, чтобы побыстрее сделать покои отца Иоанна Кронштадтского, потому что он хочет в Питере, не в епархии останавливаться, а в Иоанновском монастыре. И мы старались как можно быстрее отремонтировать батюшкины покои.
Святейший так радовался, что монастырь возрождается — прошло всего около двух лет с начала восстановления.
И вот однажды вечером он позвонил и спрашивает у меня, как идут дела. Я отвечаю: «Ваше святейшество, батюшкины покои почти готовы, паркет положили, лаком покрыли. Карнизы повесили, шторы. Вас теперь будем уже встречать в батюшкиных покоях». «Спаси, Господи, мать Георгия, вас за те труды, которые вы здесь понесли, — сказал он. — А теперь вам надо потрудиться в Иерусалиме, в Горненском монастыре…» У меня и трубка чуть из рук не упала…
Святейший Алексий II награждает
Конечно, монах не имеет права отказываться от послушания, на которое его призывают, но я очень смущалась и даже возражала: «Ваше святейшество, простите ради Бога, я не смогу. Вы знаете мой слабый характер». И Святейший говорит: «Мать Георгия, у меня на сегодня одна ваша кандидатура. Сколько сможете. Сколько сможете».
В Горнем. Начало восстановления
встреча дорогих гостей
И вот уже 25 лет матушка Георгия игумения за святое послушание в Горненском.