Сегодня 105 лет преставления святителя Николая Японского. Публикуем заметки паломника по Японии.

Преподобный Варсонофий Оптинский о Промысле Божием: «Если всякий человек будет следить за своей жизнью, то он увидит, что его жизнь есть сплошное чудо. Вся наша жизнь располагается по некоему таинственному плану, которого мы не замечаем или не понимаем. Я даже думаю, оттого мы так нерадиво живем и грешим, что не понимаем внутреннего смысла событий нашей жизни. Например, одни и те же святые покровительствуют нам, и в дни их памяти происходит с нами много замечательных событий». Наблюдая события прошедших лет я вижу, как Святитель Николай Японский незримо присутствует и как бы направляет. Я вижу, насколько он близок всем своим землякам. Сейчас, по прошествии нескольких лет, разрешите поделиться с вами воспоминаниями о земле, ставшей его домом, о людях, ставших его детьми. Потому что вся Японская Православная Церковь – это детище Святителя Николая, Апостола Японии, и нашего земляка Ивана Дмитриевича Касаткина.

* * *

Апрельское утро японской столицы, знакомство с далекой заморской страной, непривычно организованные пассажиры токийского метрополитена, кружение в голове от другого временного пояса – дома сейчас только 5 утра, а Токио уже давно на ногах, и мы тоже. Едем в храм Воскресения Христова, кафедральный собор японской столицы. От метро немного пешком, мы поворачиваем на неширокую улицу . И вдруг посреди японской улицы я вижу надпись: «СЛАВА В ВЫШНИХ БОГУ».

Православная Япония

Эти слова вознесены в небо страны другой стороны света, другого языка, другой культуры. Мощно, незыблемо и величаво. И сколько же разного народа проходит под этой надписью или мимо неё по японской улице – всех и вся освящает двух тысячелетняя ангельская песнь «Слава в Вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение».

Мы проходим под этой надписью. День сегодня простой, службы нет, можно осмотреться. Прямо передо мной собор Воскресения Христова, построенный в 1891 году в Токио трудами и молитвою Свт. Николая Японского. Двери храма открыты настежь, но поднявшись на ступеньки, обнаруживаем, что пройти можем только в притвор – слева прилавок, здесь будут продавать свечи на службе, справа столики со стопками листков с фотографией храма и иероглифами, для ознакомления с историей храма. Время уже близится к обеду, и я всё чаще заныриваю в свой «хлебный мешочек». Это в России, в русле подготовки к жизни в совершенно экзотической стране (вдруг, думаю, не смогу я питаться японской экзотикой ) я месяц заготавливала в дорогу сухарики. Из храма вышла женщина с несколькими листами бумаги в руках. «Простите, гоменнасай, сегодня в храме будет служба?» Женщина подошла к нам и завязался разговор. «Служба будет, но надо ждать долго. Она, японка, предлагает пойти с ней и подождать», – перевела моя спутница. Мы прошли в одно из зданий. «Это комната для чаепитий Японского клуба», – переводит моя спутница разъяснения новой знакомой. «У нас сегодня спевка, я как раз в храме ноты взяла. Теперь здравствуйте, познакомимся, меня зовут Надежда, а вас?». Я среди ручейка непривычной иностранной речи улавливаю наше, родное, с мягким пришепётыванием произнесенное – Надежда. «Она Надежда? А я Вера, Вера» – повторяю я. Теперь мы начинаем говорить втроем, одновременно, радуясь и волнуясь от такой встречи, и чувствуя будто наши Небесные покровители, Святая София с дочерьми , молятся с нами и за нас. Узнаем, что Надежда – православная христианка, японка, жительница Токио, прихожанка храма Воскресения Христова и певчая. Она из семьи православной, то есть ее родители уже были православными, они научили ее вере и крестили . Надежда ходит в этот храм всю жизнь, и уже скоро 30 лет как поет на клиросе. Эта радость знакомства, узнавания своего, родного, православного, здесь, в Токио, была так сильна, что мы оставили чай и перебирали листки с песнопениями. Причем Надежда пела , а я за ней исправляла уже на предложенный ею глас непривычные произношения русских слов. Мы развеселились и вернулись к чаю. Чай к чашках остыл, и наша гостеприимная сестра во Христе налила нового. Но уже хотелось кушать, из сумки слегка попахивало ржаным хлебом и чуть чесночком. Я осмелела и спросила разрешения выставить на стол «русский деликатес», кто знает, может во время древней японской чайной церемонии будет дурным тоном выложить на стол сухари??? «Су-у-ха-а-ри-и?»- певуче произнесла Надежда. Вот тут я и выложила к изящным фарфоровым чашечкам два холщовых мешочка. В одном ржаные с солью, в другом пшеничные с подсолнечным маслом и чесночком. Запахло нежно, по-нашему, на всю их восточную комнату. Рассказали Надежде про хлеб, про традиции странников, что в русской печи подсушенные отличаются от в духовке зажаренных, про приправы и составляющие. В общем, заинтересовали «русским деликатесом» настолько, что Надежда попросила сухари, чтобы показать дома родным. Горсточку давать было просто несерьезно: «Да вам и этого на всех мало будет! Берите. Надежде от Веры – сухарики любви.» И я вручила ей оба мешочка. Когда через несколько дней мы встретились с Надеждой на Литургии в храме, она рассказывала, как вечером дома делила по горстке разных сухариков своим домочадцам, как они спробовали всё, до последнего сухарика. И что такое из России они пробовали впервые – сухарики любви! Аригато онэ-чан, спасибо сестренка! Очень вкусно!

Вера Алексеева

Также читайте «РУССКОЕ ИМЯ ЯПОНСКОЙ СТОЛИЦЫ» и «МАЛЕНЬКИЙ МОСТИК ДЛИНОЮ 7479км».