Духовник всея Руси

Преставился ко Господу молитвенник за Россию духовник всея Руси отец Кирилл (Павлов).

Архимандрит Кирилл (Павлов)

Архимандрит Кирилл (Павлов)

В Троице

Будущий старец Кирилл (Павлов) родился 8 октября 1919 г. в деревне Маковские Выселки Михайловского района Рязанской земли — столь богатой на светочей в многомятежном XX веке.

При Крещении новорожденному дано было имя Иоанн в честь апостола любви — Евангелиста Иоанна Богослова, чья память праздновалась на следующий после рождения младенца день. А сам день рождения будущего всероссийского старца совпал с днем памяти Игумена Земли Русской Преподобного Сергия Радонежского, и это Небесное покровительство, безусловно, предопределило его жизненный путь…

Родители — Дмитрий Афанасьевич и Прасковья Васильевна Павловы были верующими, крестьянами, из простых. В семье было пятеро детей, трое из них получили редкое по тем временам высшее образование. Старший брат стал учителем, но сам к началу 1930-х гг. оказался уже вышколен безбожной пропагандой. Так что, когда окончив начальную школу в селе Маково и осиротев, Иван с 12 лет был вынужден жить в семье старшего брата, там уже, как вспоминал потом сам батюшка, была «неверующая среда» и он «растерял свою духовность». Хотя село-то носило опять же символичное для дальнейшей жизни покровительствуемого Преподобным Сергием название: Троица!

Однако у Ивана оставалась и в этой атеистически заряженной действительности сильная молитвенница — бабушка. Даже известно, что в детстве она учила его молитве: Богородице Дево, радуйся… Как бы то ни было потом уже после войны экстренно засевший за доскональное изучение Закона Божия и основ церковнославянского языка абитуриент семинарии Иван Павлов признается, что с детства к церковной традиции приобщен не был. Да, может быть, и храмов-то тогда открытых в окрестности не осталось…

Трудно жили, голодно, карточная система. Да и сколько страхов было тогда. Наиболее кровавый репрессиями 1937-й г. застал Ивана Павлова заканчивающим Касимовский индустриальный техникум. После этого он год работал на заводе в Челябинской области, в городе Катав-Ивановске. В 1939-м г. был призван в армию, служил на Дальнем Востоке. А потом — война…

 

Человеку ведь ничего не нужно, кроме милости Божией

Провожая внука на фронт, бабушка надела ему на шею образок Иверской иконы Божией Матери. Памятование о Небесной Заступнице спасет его, взятого в плен, от неминуемого расстрела. Их уже вели к месту расправы. Колонна смертников, а вокруг — эсесовцы с овчарками. Взмолился Божией Матери и услышал повеление: остановиться. Послушался и вся эта убийственная свора просто прошла мимо, не заметив его.

Потом уже, в наше время, выйдет книжечка проповедей батюшки «Похвала Божией Матери» (издательство Московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2011 г.). С какой же достоверностью отец Кирилл свидетельствует о нашем непостыдном уповании на Пресвятую, о силе Ее благодатной помощи, о чудесных явлениях Богородицы нам, даже не укрепленным еще в вере во Христа.

Иван Павлов называл эту пережитую войну, 70-летие Победы в которой мы отпраздновали в этом году: «Великой и страшной», — «попущением Божиим за наше отступление от Бога».

«Я помню, как в начале войны наши танки, самолеты горели, как фанерные, — вспоминал старец-фронтовик. — Только появится мессершмит, даст очередь — и наши самолеты валятся. Больно и печально было на это смотреть».

Но потом, «когда Церковь, верующие люди молились со слезами, просили молитв Господа о победе русского оружия, молитва дошла до Господа. И Он вскоре переменил гнев на милость». Батюшка потом говорил: «Человеку ведь ничего не нужно, кроме милости Божией». Это девиз любого, желающего исполнять Евангелие.

И потом «во время Сталинградской битвы, я был прямо восхищен: «катюши», артиллерия, самолеты наши господствовали, и было радостно за страну, за нашу мощь. Чувствовался подъем в войсках. Все были воодушевлены. Это все-таки Господь помогал нам!»

 

Главная в жизни находка

Там в приволжских степях на подступах к Сталинграду приходилось почти без еды и питья месяцами околевать в снегу, — о чем потом всю жизнь будут напоминать застуженные легкие, — окапываться, прорываться. Потом сержант Павлов с несколькими бойцами будет более 2-х месяцев держать осаду в том самом прославленном Доме Павлова.

Именно здесь после казалось бы одержанной победы, переломившей ход всей Великой Отечественной войны, этого отважного в боях воина объяло чувство ужаса. Полная тишина — хоть бы птичка какая чирикнула, кошка мяукнула — ничего! Тьма, безвидность и запах тления!

Он нес караульную службу и как-то на развалинах в мусоре и осколках нашел книгу, рассыпанную по листам. Начал читать и — не мог остановиться. Собрал все листочки — Евангелие!

Словом Господь творил мир, и сейчас в свете Евангельского Слова для Ивана стало все проясняться: «До этого такое смущение было: почему война, почему воюем? Много непонятного было, потому что сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь. А когда стал читать Евангелие — у меня просто глаза прозрели на все окружающее, на все события».

Особенно его поразила Истина Воскресения: «В Евангелии Господь наш Иисус Христос говорит, что наступает время, в которое все, находящиеся во гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения» (Ин. 5:28-29).

С какой глубиной можно пережить каждое животворящее слово этой Книги Жизни там, где разлагаются трупы, ветер разносит труху разорванной и истертой взрывами атрибутики мирного существования… некогда многошумного и многозаботливого… а теперь здесь — мертвящая тишина…

И разве тому, кто пережил ужас иссякновения бытия, нужны для того, чтобы уверовать, какие-то доказательства Истины Воскресения?

 

Высокое родство

Будущему подвижнику веры, как и миллионам тогда русских людей, не надо было по известной святоотеческой формуле «держать ум во аде». Про войну потом отец Кирилл говорил, что она «хуже ада»: на ней есть еще место трусости, подлости, предательству. Но найденное на войне Слово Божие, в котором, по тогда еще вряд ли известному сержанту Павлову наставлению преподобного Серафима Саровского, уже плавал его ум, не давало отчаиваться. «Я шел с Евангелием и не боялся», — вспоминал про оставшиеся годы войны батюшка.

«Души скорбящие, терпеливо несущие свой Крест, — это любимые дети Божии, и Господь всегда с ними. Они идут как бы предшествуемые Самим Спасителем, Который часто обращает на них с любовью Свой взор. По кресту они, так сказать, родственны Господу Иисусу — и какое это высокое родство!»

Такая душа не столько боится уже внешнего насилия обстоятельств или человеческой низости за спиной в тылу, сколько — собственного греха. Потому что все прочее, по слову старца, крест, дарованный каждому из нас — для победы над самым опасным и коварным нашим врагом — диаволом, которого беспрерывно укрепляют против нас наши грехи.

«Мы знаем, что не только Крест с изображением Спасителя, — говорил потом отец Кирилл в проповедях, — но и знамение Креста, сотворенное человеческими руками, отгоняет врага: как же не дорожить нам Крестом скорбей, посланным нам в жизни, Крестом, который мы несем вслед за Господом и по Его повелению? Как и мы сами созданы по образу и по подобию Божию, так точно и Крест наш должен быть подобием Креста Христова. А становится он им лишь тогда, когда несем мы его с терпением и любовью, а не со злобой в сердце или унынием, когда сознаем, что идем по стопам Спасителя и что в Кресте нам дано непобедимое оружие на врага, против которого этот вещественный Крест — скорби наши — так же силен, как и Крест с изображением Распятого Господа».

Преподобие на войне — отдельная тема русской истории, пророчески предначертанная в ней десницей Преподобного Сергия Радонежского, благословляющей преподобных Андрея-Ослябю и Александра-Пересвета на Куликовскую битву. О ней так много рассуждал потом старец Кирилл, благословляя ратников на новые войны. А после чеченской мясорубки, сам прошедший войну, благословлял и на принятие сана. Война — это опыт не только смерти, но и воскресения.

 

Подчинить свои планы Евангелию

Безусловно, вся эта глубина, извлекаемая нами сейчас из проповедей и наставлений отца Кирилла, переживалась, пусть еще и не формулировалась так в словах, уже тогда, на фронте в глубине души зачитывающегося Евангельскими словами сержанта. Вряд ли он тогда что-то знал о монашестве, но крестокрещаемый войной, внутренне абстрагируясь от всего и вся, возлагающий надежду на Бога, уже явно вступал на монашескую стезю.

Как часто человек встречается с Богом в абсурдных обстояниях и как недосягаема высота созерцания Распятого для человека, погруженного в собственные планы и дела. На войне гибнут тела, в мирное время — души.

Потом старец Кирилл неоднократно будет напоминать о том, как все нагромождения наших предположений и забот — будь то жизнь отдельного человека или целого народа — могут рухнуть в одночасье, если только мы не сверяем свою мотивацию со Словом Божиим.

«Мы удивительно легкомысленно, и подчас даже преступно, — говорил он нам, мирянам мирных времен, — относимся к устроению своей жизни. Ведь любой строитель не приступит к постройке здания прежде, нежели сделает необходимые расчеты… Мы [же] не имеем никакой меры для оценки правильного течения нашей жизни. Поэтому получается, что наши жизненные постройки очень часто терпят крушение и под своими развалинами тяжко ломают нас. И это будет свершаться, мы этой ломки и сокрушения не избежим, потому что мы пренебрегаем единственно истинным и правильным путем, показанным нам Господом в Своем Евангельском учении».

«Сделаем Евангелие главной книгой своей жизни», — говорил тот, кто однажды даже на операционном столе, пока ему делали операцию под местным наркозом, читал Евангелие. «Не будем, — говорил батюшка о Новом Завете, — расставаться с ним, но всегда будем поучаться в нем, помня, что это — Слово Божие, воля Божия, в исполнении которой — жизнь вечная, а в неисполнении — погибель».

 

Цена Крови

От того-то и заповедовал и увещевал отец Кирилл читать Евангелие с алканием и жаждой каждый день. Как можно больше. Напитываться этим Словом Жизни, чтобы не умереть. Чтобы простирать свой жизненный путь не к смерти, а к жизни.

«Брали ли вы в свои руки Святое Евангелие с той целью, чтобы проверить, по тому ли пути вы идете, какой в нем указан Господом нашим Иисусом Христом? — спрашивает отец Кирилл. — Если вы этого не делаете, то вы совершаете роковую ошибку, гибельную для вас. Этим вы показываете, что вы ни во что цените Божественную Кровь, пролитую Господом на Кресте, и ни во что вменяете возвещенное Им Святое Евангелие, которое есть путь, истина и жизнь для всего мира в целом, и в частности, — для каждого человека».

И тогда уже не встает вопрос о цене крови человеческой, когда ни во что ценится Божественная Кровь, пролитая Господом на Кресте за грехи людские. «Сегодняшний хаос — это тоже, конечно, попущение Божие. И все эти войны на окраинах России — тоже, — пророчески говорил старец Кирилл еще 20 лет назад. — Если народ не опомнится, глубоко не раскается, не прекратится разложение нравов, то хорошего ждать нечего. Можно ждать только гибели».

 

Великая тяга

Пройдя всю войну от севера Волоховского фронта в преддверие блокадного Ленинграда, куда был призван, до юга, где героически бился в Сталинграде, от Дальнего Востока России, откуда был призван, до Запада, где оказался, освобождая от фашизма Европу: Румынию, Венгрию, Австрию, — Иван Павлов демобилизовавшись, прибыл в Москву. Пришел в Елоховский собор: «Нет ли у нас какого-нибудь духовного заведения?» «Есть, — говорят, — духовную семинарию открыли в Новодевичьем монастыре». Туда прямо в обмундировании и пошел поступать.

В характеристике сказано: «…к молитве усердный […] тихий, скромный, благочестивый и вообще […] у него великая тяга ко всему святому-доброму».

7 августа 1946 г. Иван Павлов подал прошение на зачисление в Богословский институт: «Прошу зачислить меня в состав учащихся для допущения сдачи испытаний на 1 курс начальной богословской школы, так как у меня было и есть желание учиться в Духовной семинарии и быть Христовым служителем и потрудиться на этом добром поприще для блага и добра верующих, ибо я сам это испытал на себе, будучи без духовной пищи и во время учебы и фронта. Я всегда ощущал себя невеселым, чего-то мне не хватало. И я не знал чем себя утешить и только когда у развалин одного дома в 1943 г. я нашел Евангелие и стал его читать, то я стал ощущать приток жизнерадостности и всего того доброго и скромного, чего некогда ожидал в своей душе. И у меня тогда появилось желание пойти учиться в Духовную Школу, хотя и не знал, есть ли они или нет. Обязанности пастыря я уважаю и ценю, как один из добрых и полезных трудов, хотя и понимаю, что труд тяжелый. Прошу допустить меня до приемных испытаний».

После первого года обучения семинарист Иван Павлов два месяца с конца июня по конец августа 1947 г. был в Псково-Печерском монастыре: «жил и работал в обители, неся клиросное и общие послушания». А потом уже в 1948 г. духовную школу из Москвы вернули в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Здесь он закончил не только семинарию, но и потом Духовную академию.

В день последнего академического экзамена 15 июня 1954 г. выпускник Иван Павлов написал прошение наместнику Лавры архимандриту Пимену (Извекову): «Имея давнее влечение к иноческому образу жизни, я имею сердечное желание в настоящее время после окончания Духовной Академии поступить в обитель Преподобного Сергия и нести все послушания, какие будут на меня возлагаться. Поэтому прошу Вас, отец Наместник, принять меня в число послушников братии Троице-Сергиевой Лавры». Будущий Патриарх Пимен прошение принял, а потом в качестве послушания благословил ныне просящего принять его Патриаршее прошения стать его духовником.

25 августа этого же 1954 г. послушника Иоанна, впрочем, уже испытанного за годы учебы в Академии, постригли в монашество с именем преподобного Кирилла Белозерского († 9/22 июня 1427), чья память по новому стилю приходится на день начала Великой Отечественной войны.

 

Любовью покрывайте всё

В том же 1954 г. отца Кирилла на день его рождения и на праздник осеннего Преподобного Сергия 8 октября митрополит Ростовский и Каменский Вениамин (Федченков) в Успенском соборе Лавры рукоположил в сан иеродиакона, а 30 ноября на память преподобного Никона Радонежского епископ Псковский и Порховский Иоанн (Разумов) в Трапезном храме рукоположил его в сан иеромонаха. Так началось более чем полувековое пастырское служение всероссийского батюшки отца Кирилла — духовника трех Патриархов, множества епископов, монахов, священников, мирян.

Милующий к другим, батюшка был строг к себе, так что даже святитель Афанасий (Сахаров) писал в 1962 г. в Лавру: «Берегите его и наложите на него строгое послушание: беречь себя, лучше питаться, уменьшить подвиги свои. А Вас прошу, нельзя ли поставить вопрос об освобождении его от всяких нагрузок, особенно нагрузок хозяйственно-административных?» Ибо главное его призвание — душепопечение, унаследованное у Преподобного Сергия «дело нравственного воспитания народа».

«Надо нравственность поднимать, — призывал батюшка Кирилл, — только тогда можно будет говорить о возрождении России».

Какой же это деликатный, любящий, жалеющий каждого кающегося, радеющий о состоянии всего общества духовник! Однажды уже нынешний экзарх, когда его впервые поставили исповедовать, подошел к отцу Кириллу: «Батюшка, переживаю, как я буду исповедовать?» — «А что такое?» — поинтересовался старец. — «Да я даже не знаю, за какой грех кому какую епитимью давать…» А батюшка так удивленно посмотрел на него, улыбнулся как только он мог мягко и светло улыбнуться, обнял и говорит: «Отец …, какая епитимья? Любовью покрывайте все. Люди у нас и так настрадались. Они такие несчастные, души у них исковерканные. Какая им епитимья?!»

«Любовь есть закон человеческого сердца, закон всякого нравственного, разумного существа. Этот закон все живое, все твари соединяет в единую целую гармонию. И если человечество себя не покоряет этому закону, то оно само себя осуждает на страдания, заблуждения и на смерть. Почему? Потому что Бог по Своей природе, по существу есть Бог любви и Бог мира», — говорит батюшка Кирилл, познавший опыт Богообщения на страшной войне, предостерегавший нас от новых кровопролитий…

 

ПРИВОДИТЕ ЛЮДЕЙ К БОГУ!

Теперь голос старца звучит как набат: чтобы взыскивали Бога всем сердцем своим! не охладевали! смирялись, умалялись!

«Ибо ничто так не затрудняет шествие к нам Господа… как гордыня, в особенности гордыня духовная», — говорит батюшка нам, для коих храмы уже открыты, но открыты ли наши сердца для Господа? «Господь сошел на землю только для нищих духом, только для тех, кто чувствует свое бессилие в борьбе с грехом и нужду в спасающей благодати и призывает ее всеми силами своей души… — продолжает он. — Если мы сличим беспристрастно свою жизнь с законом Божиим, требующим от нас не только чистых дел, но и чистых мыслей, и при этом вспомним, что говорит Писание: Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чемнибудь, тот становится виновным во всем (Иак. 2:10), — то поймем, что мы окаянны, нищи, слепы и наги». Смиримся, — и Господь защитит нас.

Учит батюшка исповедовать Господа и детей растить в духе исповедничества, чтобы если перед ними встанет выбор: Христос или что-либо другое вплоть до собственной жизни, — они выбрали и смело исповедовали Христа. Ибо «веровать в Господа Иисуса Христа в тайне своего сердца, но не исповедовать веры своей явно — значит веровать только половиной своего сердца. В таком раздвоенном сердце нет всецелой любви к Господу Иисусу Христу, и вера такого человека не дает полной надежды на спасение», — говорит батюшка в контексте Евангельских слов Спасителя: Кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых ангелов (Лк. 9:26).

На вопрос же: как и чем спасаться сегодня? — отец Кирилл отвечает: Приводить людей к Богу.

 

Добавить комментарий