Сегодня Святая Православная Церковь торжественно совершает память одного из трех Святителей – трех своих великих светильников, трех огненных столпов непоколебимых, которые поддерживают непоколебимость Дома Божия – здания Православной Церкви на протяжении вот уже многих столетий ее существования.

Речь идет об одном из них – именно, о Григории Богослове.

Когда, произнося проповедь, священнослужитель начинает ее, чаще всего, словами во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, следует помнить, что именно ему, свт. Григорию Богослову мы обязаны тем, что учение о Святой Троице, именно, – об Отце, и Сыне, и Святом Духе – восторжествовало и столь прочно утвердилось в Православной Церкви.

Благодаря именно этому ее великому святителю, который в своих усердных трудах по преодолению арианской ереси разработал наиболее ясное и глубокое учение о Едином Триипостасном Боге, об Отце, и Сыне, и Святом Духе, Живоначальной Троице, Единосущной и Нераздельной.

К такому усердному стремлению постигнуть триипостасную природу Божества и выразить полученное при этом знание, насколько это возможно, наиболее адекватно на человеческом языке, – к этому понудила его широко распространившаяся тогда арианская ересь, принижающая Божественность Сына и Святаго Духа в сравнении с Отцом.

Господь Иисус Христос для того родился и пришел в мир, чтобы свидетельствовать об Истине. Он принес с Неба на землю Благую Весть о Царстве Небесном – Блаженной Вечности, которая приготовлена Богом любящим Его и ожидает их вместо небытия смерти. И Он не только принес эту Благую Весть, но сделал все необходимое, принеся в жертву свою пречистую и безгрешную плоть на крестном жертвеннике, чтобы сделать возможным для человека вновь обрести в своем сердце Бога, который оставил его после грехопадения прародителей. То есть, обрести в сердце именно это благовествуемое Им Блаженное и Вечное Царство Небесное, которое «внутрь нас есть».

И вот, соблазнивший прародителей древний змий тотчас по воплощении Сына Божия вооружился против Него, стремясь воспрепятствовать Тому, Кто пришел свести на нет это дело древнего змия, принесшего человеку смерть.

С самого начала он стал гнать Богомладенца и не прекращал преследовать Спасителя на всем протяжении его спасительной миссии.

Он использовал для этого преследования зависть фарисеев и, наконец, умертвил Его на Кресте.

Но все эти его злые деяния, направленные на предотвращение спасительного дела Божия, приводили к прямо противоположному результату.

А умерщвленный на Кресте Господь воскрес и ведет потомство Адама из страны рабства греху и страстям в обетованную Новую Землю под Новым Небом – в страну свободы от греха и страстей.

После Вознесения Господня и Св. Пятидесятницы, когда посланный Господом от Отца Св. Дух в виде огненных языков почил на Апостолах, то есть, именно, после крещения их Духом Святым и огнем, по слову Предтечи, – именно, сразу после рождества Церкви Христовой сатана продолжает свою брань, таким образом, уже против этой новорожденной Церкви.

Вначале он пытался на протяжении первых трех веков христианской эры руками мучителей извести христиан физически, начиная с Апостолов, и, таким образом, уничтожить Церковь.

Но мученический подвиг свидетелей Иисусовых также привел к противоположному результату. Вместо каждого уничтоженного члена Церкви воинствующей, мученический подвиг которого доставлял ему Блаженную Вечность и принадлежность к Церкви торжествующей, в Церковь воинствующую вливались сотни и тысячи новых членов из числа тех, кто взирал на подвиг Христовых страстотерпцев, на сопровождавшие его дивные чудеса, на беспрецедентное терпение и незлобие мучеников среди лютых истязаний. Тех, кто внимал непререкаемым глаголам Вечной Жизни, исходящим из их уст, которыми вещал Сам Дух Святой.

Но вот, кончился трехвековой период мученичества. Константин Великий положил ему предел и сделал христианство легальным, более того, стал оказывать поддержку Церкви Христовой, и христианство стало превращаться в государственную религию…

Когда прекратилось нападение на Церковь извне, враг стал терзать ее изнутри. Стали возникать одна за другой ереси, которые, по наущению невидимого врага, сбивали людей с пути спасительного правоверия и подвергали Церковь угрозе раскола, в согласии с обычной сатанинской практикой «разделяй и властвуй».

Но и в данном случае эта враждебная, раскольническая политика, как ни странно, принесла Церкви свою нежелательную для невидимого врага пользу. Как говорил Апостол Павел, «должно быть и разномыслию между вами, чтобы явились между вами искусные». И вот, изощряя свое богословие для того, чтобы противостоять расколу, великие мужи, начиная с Григория Богослова, далее Максим Исповедник и другие, и явились этими «искусными». В ходе прений с еретиками, напрягая данные им Богом дарования, с помощью Божией, они вырабатывали такие четко и искусно сформулированные догматы Православия, создавали такие блестящие богословские произведения, которые весьма укрепили Церковь, сделали ее непоколебимой, сообщили ей ту устойчивость, которая делает непреложным пророчество Самого Господа Иисуса о Своей Церкви, что она сохранится до конца мира и «врата адова не одолеют ей».

Господь говорит: зажегши свечу, не ставят ее под спудом, но на свещнице, и светит всем в доме. Все три Святителя желали пребывать, и какое-то время пребывали, в пустынном безмолвии. Но те или иные обстоятельства извлекали их из-под спуда пустыни и поставляли их на самом видном и высоком подсвечнике, именно – на святительском престоле, на председательском седалище вселенского собора. Чтобы светили всем в церковном доме, разгоняя тот мрак, который в то время сгущался и грозил поглотить свет истинного Боговедения, а также свет целомудрия и чистоты сердечной, без которых нельзя узреть Бога. Ибо «блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят».

Это было время, когда после кратковременной реставрации язычества при Юлиане Отступнике прекратились внешние гонения на Церковь Христову, и враг возбудил внутреннюю вражду, насаждая ереси.

В Церковь, переставшую быть запрещенной и ставшую государственной и легальной, хлынуло, как некое мутное наводнение, все население Византийской империи. В то время, как прежде преследуемая Церковь почти целиком состояла из потенциальных мучеников и исповедников.

И тогда о природе Божества стали рассуждать и пререкаться не только философы и богословы. Не только подвижники, которые длительным духовным подвигом, покаянием, постом и молитвой очистили сердце свое до такой степени, что на них исполнилась заповедь блаженства «блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят». К которым вполне были применимы святоотеческие слова о том, что кто имеет подлинную молитву, тот и Богослов, и кто Богослов, тот подлинно молится. Богословствовать в то время стала, говоря словами известного политика, каждая кухарка. То есть, на базарах, в банях и харчевнях, за столом, уставленным винами и яствами, стали рассуждать о природе Творца, пересыпая свою речь дерзкими и кощунственными речениями. И праздные слова, за которые изрекающие их подлежат геенне, стали сыпаться из уст всех и каждого, как из рога изобилия. Этому, с позволения сказать, «богословию» часто предавались, говоря словами Григория Богослова, непосредственно после удовлетворения чрева или даже того, что «хуже чрева». Падение нравов стало достигать своей крайне степени, и называвшиеся христианами стали предаваться гнусным страстям и порокам.

И именно в это время, чтобы рассеять этот сгущавшийся мрак, Промыслом Божиим и были извлечены из-под спуда пустыни эти три ярчайших светильника Церкви: Василий Великий, Иоанн Златоуст и чествуемый ныне Григорий Богослов.

Святитель Григорий Богослов

Господь говорит: кто сотворит Божии заповеди, содержащиеся в Святом Писании, и научит так людей, тот великим наречется в Царствии Небесном. Это к ним вполне применимо. – Их чистота сердечная, сохраненная от юности и усовершенствованная подвигами пустыни, в совокупности с выдающейся одаренностью и блестящим образованием, позволила им сделать то и другое. И сотворить, и научить. И они, поистине, наречены Великими и в Царстве Небесном, и в земной Церкви – и в Церкви Торжествующей, и в Церкви Воинствующей. И на Небе, и на земле.

Свт. Григорий Богослов, вместе с Василием Великим в тот ранний период жизни, который принято посвящать образованию, учился в тех местах и у тех учителей, которые стояли в то время на самой вершине в своей области знаний и мастерства.

Афины были центром еллинского любомудрия, софистики, риторики, поэзии, естествознания. И там находились лучшие учителя в этих областях. И Григорий Богослов, вместе с Василием Великим, некоторый период своего образования провел в Афинах.

Они находились друг с другом в ближайших дружеских отношениях. Григорий Богослов даже ставит это общение с Василием Великим выше обучения у всех блестящих афинских учителей; «я искал там красноречия, а обрел счастье, уподобился Саулу, который искал ослиц, а обрел царство».

Получая в Афинах свое блестящее образование, эти два будущих светильника, в отличие от других юношей, не оскверняли свои тела нечистотой.

Благочестивая мать Св. Григория, Нонна, уподобившись Анне – матери пророка Самуила, в свое время вымолила его у Бога и возвратила Ему этот дар, как чистую жертву, не переставая напоминать об этом сыну и о том, что она продолжает молиться о нем, чтобы Господь сподобил его духовного совершенства. И вот, в ранней юности во сне Григорий видел двух прекрасных и сияющих Божественным светом дев, назвавшихся Чистотой и Целомудрием. И был, таким образом, предупрежден против осквернения и всю свою жизнь берег и приумножал свою девственную чистоту.

И по этой причине его Богословие было, в согласии с заповедью блаженства, истинным, ибо чистота сердца дала ему возможность видеть Бога, как Он есть. И это, в совокупности с его блестящим образованием и дарованиями, дало ему возможность практически в одиночку ниспровергнуть господствовавшее в Константинополе арианство и другие еретические течения, принижавшие Сына и Духа Святаго. Это был тот случай, когда, так сказать, «и один в поле воин». А полученное им в Афинах прекрасное знакомство с еллинским любомудрием позволило ему, используя привычные для еллинов понятия, дать ясное изложение богословских истин правой веры.

Всякое разделение – от лукавого, ибо его политика – «разделяй и властвуй». Так как с Церковью сильной своим единством он совладать не может. И в последние времена были разделения и расколы – в России раскольники, отделившиеся от Церкви, продолжали раскалываться на множество осколков – т.н. толки, называвшиеся федосеевцами, филипповцами – по именам их предводителей. И в Западной Европе отделившееся от Православия католичество продолжало делиться. Возникали церкви – Лютеранская, Кальвинистская, – по именам человеков, от которых пошли эти уклонения, Англиканская, – по имени целого племени и т.п. осколки некогда единого целого.

И только Православная Церковь, основанная на фундаменте апостольском и на Краеугольном Камне Иисусе Христе, остается неодолимой вратами ада.

Отчего же происходят разделения, ереси, толки, называемые часто именами ересиархов? Основная причина – то, что человек пытается постичь всю противоречивую для него бездонность Слова Божия своим ограниченным и помраченным страстями, близоруким, пораженным куриной слепотой человеческим рассудком, который некомпетентен в вопросах духовной истины. Ибо низшее не способно к познанию высшего. Только духовный разум, Ум Христов, который человек может стяжать на путях духовного подвига, способен познавать духовную истину – «блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят». Противоречивая для линейного человеческого рассудка многомерность Священного Писания может быть истолкована соборным святоотеческим разумом Церкви. А  еретик, который не стяжал Ум Христов, выбирает (ерео – выбираю) в Св. Писании что-то им излюбленное и вокруг этого строит свое вероучение, а то, что этому как-то противоречит, – игнорирует. Поэтому каждый еретический толк основывается на какой-то части Писания, и ереси как бы раздирают одежды Церкви. Духовный же ум вмещает всю многомерную целокупность Слова Божия.

Для того, чтобы подняться с рассудочного уровня на уровень духовного постижения человек прибегает к длительной практике очищения сердца путем подвижничества, к удалению от всего тварного и сосредоточению, по заповеди, на Едином на потребу всех сил своего естества, неразвлеченно, не позволяя им расхищаться пристрастным вниманием к какому-либо предмету тварного мира или к посторонним помыслам и образам, возникающим в уме и сердце.

Подвижники подвизались в пустынях десятилетиями, ограничивая себя в пище, в удобствах, в общении, годами безмолвствуя и не произнося ни слова. И только после длительного очищения сердца осмеливались изречь 2-3 фразы о природе Божества.

У нас же, как и во времена Григория Богослова, только что пришедшие в Церковь, переставшую быть запретной, между двумя затяжками сигареты или между двумя стопками спиртного, сидя перед экраном телевизора, иногда сразу после непотребных поступков, осмеливаются изрекать целые лекции по теологии…

Конечно, при таком положении – сколько голов, помраченных страстьми, столько и ересей может быть измышлено – отсюда множество сект и толков, раздирающих церковный народ…

Ровно через тысячу лет после Григория Богослова прп. Андрей Рублев своим богословием в красках еще раз утвердил это учение о Пресвятой Троице, и мы видим, что Православная Церковь вчера и днесь та же. И врата адова не одолеют ей.

И уже многие поколения христиан, молящиеся перед образом рублевской Троицы, приобщаются к Божественной Любви, которую являет это святое изображение.

Как написано на хартии, которую держит в руках прп. Сергий Радонежский на одной из его икон, «да воззрением на Святую Троицу испразднятся все земные вражды и распри»…

Помолимся же Григорию Богослову, прп. Андрею Рублеву, чтобы их молитвами вера Православная вполне восторжествовала в нашей стране, которая бы утверждалась на этом единственно прочном фундаменте.

Русь Святая, храни веру Православную – в нейже тебе утверждение есть.

Иеросхимонах Валентин (Гуревич)