Где и с кем Сказавший: Аз есмь с вами

Как и где надо оказаться нам самим, чтобы даже во мраке, когда кажется, ничего светлого в жизни не остается, при померкшем солнце (Лк. 23: 45), слышать: Аз есмь с вами… Это интервью доктора церковной истории, профессора ПСТГУ священника Александра Мазырина приглашает читателя к созерцанию, где иском – в истории ли, в нашем ли сегодня – Солнце правды, Сам Господь Иисус Христос.

Господь-то с нами, но с Господом ли мы?

 

Политика или Голгофа?

– Отец Александр, в вашей докторской диссертации, опубликованной в книге «Кифа. Патриарший Местоблюститель священномученик Петр, митрополит Крутицкий», приводится масса примеров того, как святителю Тихону, самому священномученику Петру и другим в этом ряду великих мучеников-исповедников [1] приходилось постоянно быть на острие выбора: отречения или неотречения от власти-политики / Голгофы. При этом в одной из бесед вы назвали отречение царя Николая II, вставшего во главе этого крестного пути России на голгофу, ошибкой. Почему? Могли бы Вы соотнести подвиги этих названных прославленных Церковью святых?

– Соотнести подвиги святого царя Николая с одной стороны и святителя Тихона с другими перечисленными прославленными иерархами, мучениками и исповедниками не так просто, поскольку их служения – царское и святительское – отличались, хотя и имели одно основание. Согласно классической формулировке VI века святого императора Юстиниана, «величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть Священство и Царство, из которых первое заботится о Божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни».

Основная задача православного правителя – «заботясь о человеческих делах», создать максимально благоприятные условия для исполнения Церковью ее главного «Божественного дела» – вечного спасения людей. Святой царь Николай, вероятно, более чем кто-либо из династии Романовых потрудился над «украшением человеческой жизни» в том смысле, который подразумевал святой император Юстиниан. При нем Православная Российская Церковь в организационном плане достигла вершины своего величия. По всей стране тысячами строились новые храмы, десятками открывались новые монастыри, быстро наполнявшиеся монашествующими. Церковно-богословская наука процветала, как и церковная благотворительность, просветительская деятельность, миссионерство. Но параллельно всему этому в обществе набирали силу и духовно-разрушительные процессы, остановить которые ни православное российское самодержавие, ни Православная Российская Церковь не смогли. Дело кончилось катастрофой 1917 года. После этого царь и его семья свое христианское служение продолжили как страстотерпцы, что стало их главным подвигом, за который они, собственно, и прославлены в лике святых.

Вслед за царем крестным путем пошла и Русская Церковь. В подвиге христианского претерпевания страданий и царь Николай, и патриарх Тихон, и Патриарший Местоблюститель митрополит Петр, и другие наши священномученики были едины. Этот их мученический подвиг вдохновил на стояние в Христовой Истине и миллионы других русских людей, спасшихся таким образом для Жизни вечной. Но другие миллионы, десятки миллионов от Истины отпали. Поэтому лучше, конечно, было катастрофы 1917 года избежать, а царю – от политики не отрекаться. Это патриарху Тихону к лицу было стоять на позиции аполитичности и призывать к этому других священнослужителей.

 

«Забыть свою самонадеянность, ум, ученость и т. п. и дать место благодати Божией»

Как тогда оценить деятельность митрополита Сергия (Страгородского)? И, собственно, Сталина? Если сравнивать их с признанными/канонизированными Церковью подвигами перечисленных выше первоиерархов и царя, – возможно, конечно, неизбежно противопоставляя? Разве эти двое каждый по-своему пошли не альтернативными – отвергнутыми их святыми предшественниками – путями: в обход голгофы, а если на нее, то в роли кого?

 

– Сопоставить подвиги святого патриарха Тихона, митрополитов Петра, Кирилла и других священномучеников с делами митрополита (патриарха) Сергия легче, поскольку их церковное служение по своей заданности было одним, и их исходное положение как иерархов гонимой Церкви было одинаковым. Однако понимание приоритетных задач Церкви в условиях гонений у них оказалось разным. Митрополит Сергий свою главную задачу видел в сохранении организационной структуры Церкви, ради чего он готов был, отказавшись от прежней аполитичности, идти на тяжелые компромиссы с богоборцами, например налагать по требованию советских карательных органов церковные прещения на неугодных большевикам священнослужителей. Сам он в 1927 году прямо заявил: «Я спасаю Церковь… говорю о внешнем положении Церкви». Можно сопоставить это со словами митрополита Вениамина Петроградского, которому тоже предлагали в 1922 году «спасать Церковь» путем признания детища Троцкого – обновленческого Высшего церковного управления (митрополит Сергий тогда обновленческую лжецерковь признал первым из высших иерархов). За несколько дней до расстрела священномученик Вениамина писал: «За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше иметь ее нам, пастырям. Забыть свою самонадеянность, ум, ученость и т. п. и дать место благодати Божией. Странны рассуждения некоторых, может быть, и выдающихся пастырей: надо хранить живые силы, т. е. их, и ради этого поступаться всем. Тогда Христос на что? Не Платоновы, Чепурины, Вениамины и т. п. спасают Церковь, а Христос. Та точка, на которую пытаются они встать, погибель для Церкви. Это шкурничество. Надо себя не жалеть ради Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя». Церковь спасает Сам Христос, а призвание ее служителей – хранить Ему верность. Эта идея является главной во всем богословии наших новомучеников.

Впрочем, митрополит Сергий, хотя в своей практической деятельности и пошел иным путем, нежели митрополит Вениамин и другие новомученики, не мог не понимать их глубинной правоты. В конце своей жизни, убедившись во время террора 1930-х в своем бессилии спасти Церковь (как организацию), он, уже патриарх, в форме полемики с католическим учением изложил во многом такой же взгляд на значение внешнего строя для Церкви, что и они: «Много значит для Церкви и ее внешний канонический строй, усердие и мудрость ее земных правителей… Однако все это лишь до тех пор, пока с ними Сказавший: “Аз есмь с вами”. С удалением Его остается лишь форма Церкви, пустая, безблагодатная и неспасительная, чему церковная история представляет немало примеров… Целые народы, когда-то блиставшие православием, славные мученичеством и подвижничеством, а теперь отпавшие от Церкви, остаются печальными памятниками человеческого несовершенства системы при всей ее мудрости. Как учреждение Божественное и с задачами вышемирными, Церковь не может существовать лишь человеческими средствами и человеческой мудростью».

Этот взгляд патриарха Сергия на Церковь ничего общего не имеет со взглядами на нее Сталина. Сталин – это изверг рода человеческого, равно как и Ленин, Троцкий, Свердлов, Каменев, Зиновьев и прочие большевистские вожди. Говорить об этих деятелях в контексте темы подвига новомучеников представляется уместным исключительно как о палачах. Разве что на фоне еще больших злодеев, таких как Гитлер, в Сталине можно увидеть что-то положительное, но к разговору о подвиге новомучеников это не имеет отношения. То, что в 1940-е Сталин перешел от уничтожения Церкви к политике ее циничного использования, дела не меняет, он как был безбожником, так и остался, а последние годы его правления были ознаменованы новыми антицерковными гонениями.

 

Достигнуть полноты духовного возраста и совершенства

– Когда в нашей стране, в нашей Церкви верующим посылается голгофа? И почему Русский крест возвысился именно в XX веке? В то время как в истории принятия христианства другими народами период мученичества, как правило, предшествовал всеобщему Крещению.

– Думаю, лучше всего на этот вопрос еще в 1994 году ответил отец Иоанн (Крестьянкин) в своем слове в день празднования памяти Собора новомучеников и исповедников Российских: «Непрекращающиеся гонения, в которых рождалась Вселенская Церковь, казалось, обошли Россию. Русь приняла христианство готовым, выстраданным другими, из рук своего правителя – великого равноапостольного князя Владимира – и вросла в него весьма малыми жертвами. Но могла ли Русская Церковь миновать общий всем христианам путь, начертанный Христом? “…возложат на вас руки и будут гнать вас, предавая… в темницы, и поведут пред… правителей за имя Мое…” (Лк. 21: 12). Это Божие определение о Церкви открылось со всей очевидностью еще с апостольских времен. А для России час испытания ее веры, час подвига за Христа пришел в ХХ веке, ибо не без России Вселенская Церковь должна была достигнуть полноты духовного возраста и совершенства». То есть именно благодаря подвигу наших новомучеников и исповедников Вселенская Церковь смогла в полной мере исполнить завет крестоношения, данный ей Христом.

К этому можно добавить, что не только Русская Церковь претерпела в новейшее время жестокие преследования. Рубеж 1910–20-х годов был ознаменован страшным гонением на христиан Малой Азии от турок. Во время Второй мировой войны чудовищному геноциду со стороны хорватских фашистов-усташей подверглись православные сербы. Албанская Православная Церковь в 1960–70-е была разорена местными коммунистами сильнее, чем Русская Церковь коммунистами советскими, практически до полного исчезновения.

И в наши дни происходят гонения, в том числе кровавые, на христиан, например со стороны исламских террористов на Ближнем Востоке. Поэтому не только Русский крест возвысился в ХХ веке, но и XXI век отмечен страданиями христиан, это Крест – общий для всех истинных христиан во все времена.

 

 

Беседовала Ольга Орлова

 

 

Примечания

 

  1. А также: священномученикам Кириллу, митрополиту Казанскому, и Серафиму, архиепископу Угличскому, и Иоанну, архиепископу Пензенскому и Рижскому, священноисповеднику Агафангелу, митрополиту Ярославскому и др.

Добавить комментарий